Екатерина Набойченко — дрифтер и пилот Российский дрифт-серии. Она училась в УрФУ и лондонской Cass Business School, работала в «Норникеле», УГМК и Госдуме, но бросила все и увлеклась автоспортом. Из-за увлечения от нее отвернулись многие люди — теперь вместо дорогих сумочек и ресторанов она предпочитает разогнать машину весом в полторы тонны до 170 км/час и потянуть ручник перед самой стеной.
Дрифт — самый популярный вид автоспорта в России, который увеличивает аудиторию с каждым годом. Профессиональные автомобилисты любят его за возможность быстрого прохода виражей, а простые обыватели — за зрелищность. Широкие массы узнали об этой технике во многом благодаря фильму «Тройной форсаж: Токийский дрифт».
Мы поговорили с Екатериной и узнали, чем ей пришлось пожертвовать ради того, чтобы оказаться первой девушкой на трассе Формулы-1 в Сочи.
О детстве и семье
В детстве меня не интересовали куклы — мне нравились машинки, любимой игрушкой был подъемный кран. Если на день рождения мне все же дарили кукол, это было для меня трагедией — я отрывала им головы. Страсть к механике проявилась в три года — у меня был четырехколесный велосипед, а во дворе все катались на двухколесных. Тогда я подумала, что это несправедливо, и голыми руками открутила от велосипеда два колеса. В моей семье все связаны с образованием и наукой, и никто — с машинами. Мама — профессор и доктор наук, папа — кандидат наук, дед — профессор, член-корреспондент РАН. Ездят в моей семье все максимально спокойно и аккуратно — гонщиков и адреналинщиков нет.
Единственное что — меня воспитывали как мальчика. В детстве мне никогда не говорили, что я должна создать семью, растить детей и выйти замуж. Но регулярно говорили, что я должна быть самостоятельной, сама зарабатывать себе на жизнь, заниматься серьезным делом — поэтому я пошла учиться на металлурга и какое-то время работала в металлургии. Возможно, это повлияло на то, что я выросла немножко с мальчишескими увлечениями.
О карьере в металлургических корпорациях, работе в Госдуме и собственном бизнесе
По одному из образований я инженер-металлург и успела поработать в производственных департаментах двух крупных металлургических корпорациях — «Норильском Никеле» (в настоящее время «Норникель», — прим. ред.) и в УГМК. В обеих компаниях я занималась налаживанием производственных процессов и постоянно летала в командировки — я благодарна за бесценный опыт и горжусь этим периодом.
Еще один значимый, но печальный опыт в моей жизни — работа в Госдуме в течение четырех месяцев. Меня туда позвала моя начальница из фонда Ивана Михайловича Бортника — Екатерина Лычева, который занимается поддержкой инновационного бизнеса. Это та самая Катя Лычева, которую во времена холодной войны между США и СССР выбрали для визита в штаты после гибели Саманты Смит. Я занималась проектом всероссийской детской конференции «Юные техники и изобретатели». В мои задачи входило взаимодействие с регионами, я писала письма губернаторам, договаривалась о площадках, собирала с детей работы. Многие говорят мне: «О, ты работала в Думе на Охотном ряду, как круто». Но на самом деле гордиться тут абсолютно нечем. Госдума — это просто ужас, я никому не посоветую там оказаться. Я шла туда ради проекта — с искренним желанием создать что-то, чем я бы могла потом гордиться. Я никогда не встречала столько лживых, неприятных и абсолютно мне непонятных людей. За время работы там я не встретила ни одного человека, с которым можно было бы поговорить. Я проработала там четыре месяца, но мне не заплатили ни копейки. При этом меня попросили нанять себе помощника, которому я впоследствии платила гонорар из своего кармана — мне было стыдно, что несколько месяцев он батрачил и ничего за это не получил.
Теперь у меня есть свой бизнес — консалтинговая компания, которую я создала вместе со своим давним другом. Мы занимаемся поддержкой бизнеса — к нам приходят ребята, которые придумали хорошие идеи, но не имеют возможности извлечь из них деньги, потому что не понимают, как это правильно делать.
В качестве хобби я веду интеллектуальный клуб «Ротко» — вместе с моей близкой подругой организовываем лекции и образовательные мероприятия в Екатеринбурге. Кроме того, у меня есть свой мерч — футболки с изображением меня и моих машин. Я продаю их не ради прибыли, мне нравится сам процесс заполнения писем и посылок моим фанатам. Каждому я делаю открытку с пожеланиями, потому что понимаю, что для меня это две минуты времени, а людям приятно. В основном футболки заказывают мужчины, но и девочек среди покупателей тоже много. Когда я приезжаю на соревнования и вижу людей в моих футболках, то готова расцеловать каждого из них.
Об увлечении дрифтом и первых соревнованиях
Я увлеклась дрифтом еще в 16 лет, когда случайно попала в машину к дрифтеру и прокатилась с ним по городу. Я даже не понимала, что происходит, но мне дико понравилось. Самостоятельно я стала заниматься дрифтом, когда в 21 у меня появился Nissan Skyline.
Год назад в мае я впервые участвовала в профессиональных соревнованиях. Практически без подготовки я попала сразу же на сильнейший чемпионат России. Я давно хотела принять в нем участие, но это казалось мне чем-то недосягаемым: все равно, что сказать певцу из перехода, что он едет на Евровидение.
Когда я только купила машину, мне было жалко и страшно ее портить и превращать в спортивную. Я понимала: поставлю каркас — пути назад нет, поэтому никак не могла решиться. В начале сезона я дала машину своему знакомому, и он сильно ее разбил — от Скайлайна не осталось практически ничего. Машину нужно было либо списывать, либо ставить каркас и делать из нее спортивную машину для соревнований — я выбрала второе.
За две недели до первого выезда мне позвонили механики и сказали, что машина готова. Я была у бабушки в гостях и решила сразу же позвонить в РДС (Российская дрифт серия — соревнования по дрифту, — прим. ред.), чтобы узнать, успеваю ли я подать заявку. Когда мне подтвердили возможность участия, я начала сильно волноваться и нервно ходить по кухне. Бабушка спросила меня, что случилось. Я стала объяснять, что так хотела поехать на соревнования по дрифту, но теперь не могу решиться. В ответ на это бабушка посмотрела на меня и сказала: «Знаешь, Катя, никогда не думала, что ты ссыкло». Единственное, что я могла сделать после этой фразы — взять телефон и снова позвонить секретарю РДС. Я поняла: ты либо всю жизнь боишься и ждешь момента, когда соберешься духом, либо берешь и делаешь.
На трибунах было около семи тысяч людей. Соревнования были кошмаром, не получалось совершенно ничего. Мне хотелось убежать, чтобы меня никто не видел. Трасса была очень сложной, дрифтить нужно было на огромной скорости. В заносе машина ехала боком на скорости 140-160 километров в час — это технически сложно, поэтому даже многие опытные пилоты не могли ее проехать. Все три попытки квалификации меня разворачивало и выносило с трассы. Это все равно, что на соревнованиях по фигурному катанию упереться рогами в лед и начать ползать на четвереньках.Я помню, как директор РДС на церемонии торжественно объявлял: «У нас есть один участник, набравший на квалификации ноль баллов». Спустя какое-то время после моего заезда ко мне подошел один из лучших пилотов РДС Паша Бусыгин и сказал: «Знаешь, если бы мой дебют в дрифте состоялся на этой трассе, я бы из дрифта ушел». На следующий день после соревнований на меня посыпался шквал негатива. Мне писали: «Куда ты приперлась, тупая курица, вали с РДС», «Насосала на тачку — не значит, что можно водить» и так далее. Кто-то выложил видео, где я еду совсем мимо, и написал: «Извините, а вы не видели мою траекторию?»
Я не думала, что соревнования будут такими сложными, тем не менее, приехала на второй этап. Многие писали и спрашивали, зачем я снова еду позориться. На втором этапе я уже получила какие-то баллы и прошла квалификацию, а на следующем прошла на очень хороший балл. Я ехала в паре с сильным пилотом, который по итогу сезона входил в топ-10 дрифтеров. Он был радостный и расслабленный, потому что был уверен в победе, но в итоге я проехала лучше него. Эмоции, которые я испытала, когда на трибунах все встали и стали мне хлопать, стоили всех страданий. Все эти люди следили за моим прогрессом и знали, чего мне это стоило.
В этом году я снова вернулась на трассу, которую завалила в первый раз, и квалифицировалась там на тот же балл, что и один из лучших пилотов в мире. Я тренировалась всю зиму и не вылезала с гоночной трассы в Красноярске, купила новую машину. В этом году было только две попытки — первую я проехала на ноль. Когда стояла перед второй, я очень боялась, у меня темнело в глазах. Когда я все же доехала до конца, то сидела в машине и рыдала от эмоций. А когда подняла глаза, то увидела, что вокруг моей палатки тысячи человек. Меня разрывали на куски и обнимали, плакали вместе со мной. Когда меня спрашивают, зачем я занимаюсь дрифтом, я отвечаю, что ради таких эмоциональных моментов.
Сейчас в основном пишут хорошее — меня поддерживают пилоты, у меня большая армия поклонников. Но процент хейтеров меньше не становится — как бы я ни ехала, меня все равно будут ненавидеть. Раньше я сильно переживала, теперь отношусь спокойнее. Когда мне пишут, что я некрасивая, что я лошадь, и лучше бы они смотрели на сварку, чем на мое лицо, я смеюсь. Но когда мне начинают писать, что я никчемный пилот и опять облажалась, мне обидно.
Об опасностях
За все время занятий дрифтом я ломала последнюю фалангу безымянного пальца и получала сотрясение. В этом году я была первой девушкой, которая дрифтила на трассе «Сочи Автодром» (гоночная трасса, на которой впервые прошли соревнования Формулы-1 Гран-при России, — прим. ред.). Так получилось, что я попала в пару с тем же пилотом, которому в прошлый раз проиграла, поэтому в этот раз я была настроена сражаться до последнего. Я разогналась и на скорости 140 км/час влетела в бетонную стену. Я сильно ударилась головой, получила сотрясение и снесла половину машины.
Я всегда говорю, что дрифт — это очень безопасно. Намного опаснее ехать в машине по дороге, потому что в дрифте ты в каркасе, ремнях, в огнеупорном комбинезоне, в шлеме и на профессионально подготовленной трассе, где есть спасатели и скорая. С другой стороны, каждый раз на старте я понимаю, что мне нужно разогнать машину весом в полторы тонны до 150 км/час и потянуть ручник перед самой стеной. Конечно, мы рискуем каждый день. Бывают случаи, когда дрифтеры въезжают в стены, переворачиваются, горят и на ходу теряют колеса. Но за рулем об этом забываешь.
О реакции близких и личной жизни
Из-за моего увлечения дрифтом от меня отвернулись многие люди. До сих пор нет ни одного человека, который бы говорил мне: «Кать, ты молодец, что не сдаешься, идешь к своей цели, я с тобой». Зато людей, которые говорят, что я дурочка, очень много.
Друзья отвернулись, потому что я постоянно в разъездах, в машинах. Им стало со мной неинтересно. Многие меня просто не понимают. Раньше я могла себе позволить слетать куда-то отдохнуть с подружками, сходить в ресторан. Сейчас все мои деньги уходят на дрифт, поэтому я не могу обсуждать с ними сумочки и платья. Я не покупала одежду уже очень давно. Я могу позволить ее себе, но стараюсь отказывать. Я понимаю: сумочка стоит 70 000 рублей — это десять колес, поэтому я лучше пойду куплю себе колеса.
Когда я начинала заниматься дрифтом, у меня были достаточно серьезные отношения. Но молодой человек сказал мне: «Выбирай: либо я, либо вся эта фигня». Я подумала, что если он меня даже в этом не поддерживает, наверное, не будет поддерживать и в другом. Кроме того, он сказал, что пока я занимаюсь дрифтом, у меня никогда не будет счастья в личной жизни. Чем больше времени проходит с того момента, тем больше я понимаю, что он прав. С одной стороны, у меня есть армия фанатов которым кажется, что девушка-гонщик — это круто. С другой стороны, в реальности это не просто красивая картинка, это девушка, которая перед соревнованиями ночью сидит в гараже, которая часто измазана в масле или бензине, которая постоянно находится в окружении большого количества мужчин и должна постоянно всем улыбаться. Это девушка, которая имеет свое мнение и не будет прогибаться. Когда люди это понимают, они разбегаются: «Нет, спасибо, нам такого не надо».Меня поддерживает только семья. Когда я впервые прошла квалификацию и набрала 71 балл, мама тут же скинула мне на карточку 71 000 рублей. В Красноярске на зимнем чемпионате я проехала первую попытку на 98 баллов и была лидером квалификации. Мама позвонила мне и пообещала скинуть мне 100 000 рублей, если я проеду вторую попытку на 100 баллов. Но при этом каждый раз, когда что-то идет не так, она говорит, что мне пора завязывать с дрифтом. Бабушка тоже поддерживает меня, пытается интересоваться. Дед сначала смеялся и вместо «дрифтинг» говорил «чирлидинг», но после неудачного этапа в Сочи он сказал мне: «Кать, если ты сейчас сдашься, это будет просто стыдно, ты не имеешь права».
Я до сих пор не могу понять: то ли это фильтр, отсеивающий людей, которые не принимают меня такой, какая я есть, то ли это моя глупость. Иногда я думаю, что, может, я правда полезла куда-то не туда, что это того не стоит. Я стою перед очередной трассой и понимаю, что мне нужно разогнаться до 160 км/час и затянуть ручник перед стеной. У меня возникают мысли: вот моя подруга сейчас стоит со своими детьми на кухне, варит борщ, и у нее в жизни все так прекрасно. А с другой стороны, я ничего не могу сделать со своим желанием дрифтить. Заезд в дрифте длится 30 секунд, но за эти 30 секунд ты успеваешь столько всего пережить.
Сомнения бывают. Но потом я представляю, что дрифта в моей жизни больше не будет. И задаю себе вопрос: «Зачем так жить?» Когда я долгое время не катаюсь, у меня портится настроение, я становлюсь грустной и злой. Это как наркотик — ты просто не можешь остановиться. Каждый заезд мне страшно, каждый раз я преодолеваю себя. Если я не езжу долгое время, у меня начинается адреналиновая ломка.
О тратах
Дрифт — очень дорогое удовольствие. Стоимость каждого выезда — примерно полмиллиона. Стартовый взнос — 12 500 рублей. На бензин уходит порядка 20 000 рублей — это 160 литров топлива. Доставка бензина — 5 000. Метанол — 2000. Основной источник расходов — это резина. На этап покупается минимум 30 колес, одно колесо стоит 7 000. Доставка — еще 15 000. На этапе в Рязани я сожгла 48 колес. Тренировочный день на трассе — 25 000 просто за возможность выехать. Транспортировка автомобиля, например, до Сочи и обратно — 31 000. Еще зарплата механиков, восстановление машины — и так далее.
К сожалению, в Екатеринбурге нет площадок для летнего дрифта — я езжу заниматься я Красноярск — это тоже траты. Зимой работает ледовый автодром «Куба», которым управляет мой друг Дима Здомский. Автодром включает в себя трассы для автомобилей, ATV, картинга, береговую инфраструктуру, площадки для занятий и парк прокатной техники. Мы планируем развивать тему дрифта в Екатеринбурге и дальше.
